Какие чеченцы стали казаками - терский казак. Как чеченцы спасли от истребления терских казаков

Военный сборник, 1865, № 6.
Отрывки из записок офицера с Кавказа.
(Весна и лето 1863 года.)

"В майское утро, когда народ расходился из церкви, я на тележке выезжал из Владикавказа. Я торопился в Шуру и выбрал путь кратчайший, по сунженской линии.
Путь мой лежал вблизи многих аулов. Мальчишки чеченские караулят проезжих. Шибкою рысью, высоко поднимая ноги, долго провожают они повозку и, бойко заглядывая в глаза седоку, кричать, что есть мочи, все, что выучили по-русски: "дай, дай! мэнэ, мэнэ, пожальст!"
Почти голые, едва прикрытые старою, грязною, изодранною рубахою, с раскрытою шеею и грудью, с сухощавыми ногами, это настоящие бесенята. Бритые блестящие головы, отвислые уши и пронзительные чеченские глаза придают им необыкновенный эффект, а громадные папахи на некоторых и длинные кинжалы сверх рубах делают небогатый наряд их особенно оригинальным. Надо видеть, как чеченские мальчишки кидаются, давя друг друга, на брошенную монету, чтобы составить себе хотя слабое понятие об алчности горцев.
Сунженские станицы, благодаря близкому соседству чеченцев, хотя давно уже мирных, не в очень-то завидном положении.
"Уж такой эти чеченцы народ бедовый - говорят казаки - только бы им грабить да разбойничать; без этого и жизнь им не в жизнь. Ты ему кусок хлеба или сахара подаешь - он возьмет, ничего; но того и гляди, и пальцы откусит. Уж такая натура!"

Всякую ночь из станиц высылают секреты казаков. "Этим только мы и спасаемся", говорил мне однажды урядник. "Да вот еще, когда, въехав на работу, приходится ночевать далеко от станицы, всегда вместе съезжаемся; и не смеют разбойники."
Ночью сообщения почти прекращаются. Те, которые рисковали пренебречь этим, нередко платились весьма дорого.
Месяц тому, чеченцы убили двух донских казаков, каким образом - неизвестно; только тела их с кинжальными ранами найдены рано утром возле дороги.
А с неделю назад ехал из крепости Грозной домой, кажется, в станицу Михайловскую, с базара урядник, кавалер, что здесь при рассказе не преминут прибавить. Он запоздал. Сумерки пали, а он едет себе спокойно в телеге. С ним был еще казак; тот верхом; на телеге поклажа.
Вдруг в двух шагах из кустов, из оврага чеченцы; один приставил ружье к груди урядника и кричит во все горло: "денга давай!" другие на верхового.
Этот вынул "пистоль", пальнул в переднего, рубанул его шашкою, а тут сзади самого с седла и свалили. Только под вечер он опомнился. Видно, за мертвого приняли, так и не тронули.
Урядника же совсем "зарубили" и, разумеется, обобрали.
"Жалко урядника, жалко Панкратьича", прибавляли казаки. "А лихой был урядник. И как это он поддался! Сколько нехристей довелось ему на своем веку положить, а тут на дороге убили, и шашка татарам досталась! Строг только был маленько, царство небесное!"

Этот урядник - Панкратьич был из гребенских. Дело в том, что на Сунжу казаки съехались с разных сторон: многие с Дона, "с Рассеи", "с хохлов", как здесь говорят, а корень взят из гребенского полка.
Гребенские казаки считают себя выше товарищей: "мы - говорят они - коренные казаки и родились здесь; а вы мужики, как есть мужики".
"Им бы - говорят про новых выходцев кавказские старожилы - не казаковать, а тройками ездить: вот это их дело."
Даже донцов ни во что не ставят. Но старожилы неправы: новые выходцы все молодцы, и недаром они жалуются, что "гребенские их обижают напрасно". - "Вот хоть, примерно, спор какой или ссора: ты и прав, видимо прав, а гребенской почитай всегда пересилит."
Потому-то, жалея Панкратьича и хваля его доблести, казаки не могли не прибавить: "строг только был покойник".
А теперь гребенские казаки куда против сунженских: их станицы широки, раздольны, с большими садами, разведенными за наружною оградою и рвом. Жизнь их покойна; "даже оружие не всегда носят".

Вот вчера - рассказывал мне дядя Иван, в станице Шелкозаводской (гребенского полка), старый, с седою, как лунь, бородою казак из грузин (в станице Шелкозаводской много казаков из грузин; еще деды их поселились здесь, а внуки почти совсем обрусели)
- вот вчера поехали мы с сыном в лес за дровами. Я взял и винтовку, и шашку, как должно быть, а сын мой без ничего, только с кинжалом. Ну, любезный, я говорю, это неладно.
- Э, ничего! неужто за Терек кто проберется? ныне не то, что прежде бывало.
- Нет, надо носить все, как следует. Вот и горцы как рассуждают: "может быть, сто лет будешь ходить при оружии напрасно, на сто первый год оно тебе пригодится".

На посту Нефтяном мне случилось подняться на вышку. Здесь, на Сунже, конечно, посты в полной бдительности; это не то, что на Тереке или в других местах, дальше от гор, где остаются только обломки вышек, как памятники былой тревожной жизни.
Я с караульным казаком обошел вышку кругом; от ветра она страшно качалась. Казак, будто обрадованный случаем высказаться, с особенною охотою рассказывал последние происшествия.
- Нет - заключил он - разве тогда житье наше будет привольное, когда император всех этих чеченцев велит поселить где-нибудь подальше отсюда.
Вот бы их в Новгород или в Тверь: там, сказывал недавно проезжий, земли бери не хочу; а их бы места казакам отдать. А что за места-то там, за Сунжею: трава и хлеба знатные; наши то земли и близко, а куда против их.
И отчего это: у них дождь часто бывает, а у нас почитай никогда? Вот и теперь, видите, идут с гор тучи, тучи черные, а до нас не дойдут. Нехристи, а видно Бога лучше нас молят!

В хатах казачьих, обыкновенно чистых, опрятных, с палисадником и плетнем снаружи и густым фруктовым садом кругом, лучшим украшением служат, конечно, шашки, пистолеты, винтовки, кинжалы, бурки, папахи. Всякий хозяин вешает их там, где удобнее, не гонясь за симметрией, не зная вкуса, а совокупность выходит отличная, во сто крат лучше той, которую мы привыкли встречать в кабинетах с претензией.
Посмотреть и похвалить казачье оружие значит, как говорится, хозяина рублем подарить. Да иногда и есть на что полюбоваться: как ни беден казак, а об украшении оружия он всегда заботится и, только что "позволят достатки", обделывает его в серебро, с узорами и чернью.
- Покажи-ка пистоль, сказал я уряднику Фролу, войдя в его хату. - Славный пистоль! А в серебро сам обделал?
- Сам, все как есть.
- А что заплатил за него, где купил?
- Да я не купил: снял с чеченца убитого.
- Когда же, давно?
- Лет десять будет.
Дело было вот тут, недалеко; вон, вон, там за леском. Этот самый чеченец меня чуть-чуть не убил, и с этого как есть пистоля. Он, значит, выстрелил, прям в упор, и уж как меня Бог спас, я и не знаю.
А тут, мне на счастье, на него мой товарищ - он и теперь в нашей станице живет, только уж стар больно - с шашкою как налетит, да так и положит… А то бы не жить мне. Спасибо ему.
- Так сейчас же ты за пистоль и схватился?
- Нет, как можно: это после уже, с час, с два спустя, когда прогнали чеченцев.
Только я примету имел; красный башлык был на этом татарине, сам с бородою; ну и место я помнил. Вот подошел я к нему - в ту пору лошадь мою много поранили, ехать нельзя, было - пистоль этот самый у него в руке, и курок спущен: на меня, значит, было. Я вот его в серебро и обделал, Теперь как посмотришь, и вспомнишь… Знаете, очень, очень приятно такую память иметь.

При таком положении дел нечего удивляться, что сунженские станицы до сих пор замкнуты со всех сторон глубокими рвами, с валом за рвом и стеною хвороста на валу.
- А что - спрашивали при мне казаков - татарину не пролезть?
- Лазят проклятые, лазят; ночью иной раз уж как ухитрится, Бог его знает, только смотришь наутро: и хворост помят иль разобран, и скотинка угнана.
- Что же караульные делают, те, что у каждых ворот, на вышках?
Что делают? известно что: смотрят! На ночь они с вышек-то сходят: снизу виднее. Ну, да ведь не всегда и досмотришь: станица большая, ворот-то немного, а они, азияты там подкрадутся, где их и не услышишь… воры, разбойники, одно слово.
- А секреты?
- Да ведь иногда и задремлешь в секрете. День-денской на работе умаешься, особливо летом, когда время стоит жаркое; ну а они тут как нарочно. Нехорошо наше житье!
Но, в противоположность трудной жизни станичников, жены и дочери их не делают ничего; "только песни поют, да хороводы играют", как выразился какой-то казак. "Что им: ни прясть, ни мотать: все покупаем готовое; им тут весело".

Крепость Грозная теперь опустела; мальчишки да бабы играют в ней едва-ли не главную роль, и внутренность крепости живо напоминает собою русские уездные города.
Только при проезде моем через площадь я застал род бивуака чеченского: съехались татары, записавшиеся служить во вновь формировавшемся конно-иррегулярном полку.
Точно скопище Шамиля отдыхало: множество оседланных коней; азияты, завернутые в бурки, раскинулись тесными группами. Вот один в середине толпы режет кинжалом чурек (род хлебной лепешки) и подает отрезанный кусок соседу; двое других, с масляными глазами и сатанинскою улыбкою, разглядывают обнаженную шашку, а третий, должно быть хозяин, с самодовольною миною стоит возле них; тут же сбоку молодой татарин, сидя, наигрывает на трехструнной гитаре какой-то родной мотив, а вдали перед лавкою, на лестнице, стали пробовать пистолет, и громкий выстрел раздался в воздухе. Кто стоит, кто сидит, кто лежит; все, дико посматривая, провожают проезжих.
Станция была близко от площади.
Здесь явилась передо мной иная картина: первая комната была обращена в школу; восемь или десять казачьих мальчиков, лишь я показался в дверях, принялись преусердно, перебивая друг друга, читать свои книги. Ну чисто жидовская школа! Но едва отойду от дверей, чтение разом прекращается. Опять покажусь, и опять крик поднимется.

От крепости Грозной на Хасав-юрт прямо нельзя проехать: надо делать крюк за Терек. Верстах в семи или восьми за крепостью Грозною я спустился к Горячеводской станице.
Близ этой станицы, невдалеке от дороги, бьют ключи, температура которых свыше 72 градусов. Представьте себе на уступе высокой горы быстрый, совершенно прозрачный, горячий поток, в искусственном, шириною до двух аршин, ложе.
Какой-то проезжий охотник зашел сюда со своими собаками. День был жаркий, и собаки, увидев поток, бросились купаться: конечно, там и остались. Ко мне подошел содержатель построенной здесь паровой ванны. "Не хотите ли искупаться? спросил он. - Вот здесь наши ванны; а вот казенные, для солдат: здесь их летом человек до пятисот больных сбирается; вот офицерская."
Под водопадом, между горячими камнями, суетились и хлопотали чеченские женщины. Они валяли сукно. От здешней воды достоинство сукон выходит отличное. Но сколько же надо привычки, чтобы босыми ногами пробираться по камням под таким водопадом и, стоя между множеством струй горячей воды, работать успешно!

В станице Николаевской переезжают по мосту на левую сторону Терека.
В Чир-юрте я переправился чрез Сулак и вступил в Дагестан. Будто другая природа: ни лесов, ни богатой растительности; все серо и дико."

Чеченские боевики образца 30-х годов 20 века. Слева внизу (облокотившись на руку) абрек Хасуха Магомадов:

Чечня в третий раз собрала казаков на межрегиональную конференцию «От Терека до Дона». В этот раз она прошла скромно, представителей Дона и Кубани не было.

Тем не менее казаки Терека благодарны, что республиканские власти, несмотря на финансовые сложности, изыскали возможность организовать мероприятие и вникнуть в проблемы казачества. Вот только сожалели, что воспринимают их как национальное меньшинство.

Как укрепить Терское войско в Чечне?

Казачья конференция в Грозном, организованная республиканскими властями, ‒ событие важное с точки зрения не столько содержания, сколько самого факта ее проведения.

Ведь еще лет десять назад трудно было себе представить, чтобы чеченцы были озабочены казачьими проблемами.

Сейчас это становится в порядке вещей, и уже третий раз столица Чеченской Республики, основанная когда-то генералом Алексеем Ермоловым как крепость Грозная, принимает казачьи делегации для участия в конференции «От Терека до Дона».

В этот раз из-за экономического кризиса, по словам заместителя атамана Терского войскового казачьего общества (ТВКО) Валерия Салищева, мероприятие было менее представительным, чем в прошлом году. Донских и кубанских казаков .

Но зато Терское войско было представлено и ставропольскими, и владикавказскими, и кизлярскими казаками.

«Я выступал на пленарном заседании с докладом, в котором прозвучали достижения и проблемы, которые мы имеем к 26-летию лет возрождения Терского казачьего войска, ‒ рассказал Валерий Алексеевич. ‒ К достижениям мы относим формирование реестрового Терского казачьего войска, расположенного в шести субъектах РФ.

Наше войско охватывает наибольшее количество субъектов из всех 11 казачьих войск России.

Как достижение мы рассматриваем недавнее в состав Терского войска казаков Республики Ингушетия, потому что это было проблематично ‒ признание казаков государством и разработка государственных нормативно-правовых документов.

Но есть и проблемы ‒ такие, как создание параллельных казачьих обществ, неэффективность казачьей экономики».

На заседании круглого стола в рамках конференции Валерий Салищев внес несколько предложений, которые могут дать новый стимул укреплению казачества в Чечне.

Также он просил рассмотреть возможность введения атамана казачьего общества республики Георгия Реунова в состав органов исполнительной власти Чеченской Республики и разработки региональной программы поддержки реестрового казачества.

Заместитель председателя парламента республики Шаид Жамалдаев обещал проработать эти вопросы.

Заместитель председателя парламента Чечни Шаид Жамалдаев. Фото: minnac-chr.ru

«Мы сейчас прекрасно отдаем себе отчет, что из-за мирового кризиса, вызванного падением цен на энергоносители, из-за санкций, введенных против нашего государства, сложная экономическая ситуация, поэтому мы не требуем от государства, и в частности региональных лидеров, сиюминутного принятия решений.

Но они должны знать и понимать наши проблемы и по мере появления дополнительных источников финансирования, улучшения экономической ситуации, разрешать их», ‒ отметил заматамана Терского реестрового войска.

Участники конференции «От Терека до Дона» в Грозном

Казаков меньше тысячи

Долгое время казачество в Чечне носило статус окружного общества. Но при этом оно не было внесено в государственный реестр.

Новый атаман Георгий Реунов этот недочет исправил, хотя и пришлось пожертвовать окружным статусом: не набралось в республике тысячи человек для пополнения казачьих рядов.

«Меня избрали атаманом в июне этого года, и за это время мы зарегистрировались как районное казачье общество, поскольку для него достаточно численности в 300 человек, ‒ объяснил КАВПОЛИТу Георгий Реунов. ‒ В конце августа я подал в Минюст бумаги о включении нас в реестр, и 26 сентября это событие свершилось. Мы теперь юридическое лицо».

По его словам, на конференции обсуждали общие проблемы казачества на Севеном Кавказе, ведь конференция носила межрегиональный характер.

Где-то остро стоят проблемы наделения казаков землей, где-то в приоритет ставят взаимодействие с военкоматами и подготовку призывников в армию, где-то нужно помочь казакам с трудоустройством.

Сам Георгий Реунов, как человек в казачьем движении относительно новый, не выступал на конференции.

От лица казачьего населения о том, что жителям республики разных национальностей нужно жить дружно, стоять плечом к плечу, говорил глава Наурского района, Дмитрий Кашлюнов.

Чечня для всех

Атаман Центрального районного казачьего общества Ставропольского округа Терского войска Александр Печников родился и вырос на терско-сунженской земле, поэтому старается не пропускать казачьи мероприятия на его малой родине.

Он был на конференции от «Терека до Дона» в Грозном прошлым летом, а в этот раз поинтересовался, сдвинулось ли что-нибудь в отношении казачьего населения за минувший год.

Александр Печников. Фото: sevkavportal.ru

«Мне ответили, что за это время троих священников обеспечили жильем, дали им автомобили, а также переселили и трудоустроили в Наурском районе одну семью из Ставропольского края, которая ранее проживала в Чеченской Республике, ‒ рассказал Александр Борисович. ‒ Казаков призвали выступать с инициативами.

Я на это заметил, что казаки находятся в Чеченской Республике в таком положении, что даже проявить инициативу сложно для них».

Стесненное положение казаков прослеживалось и в других выступлениях.

Например, настоятель храма Рождества Христова станицы Наурской отец Амвросий с удовлетворением отметил, что обстановка в республике стабилизируется, но режет слух, когда казаков называют малым народом, проблемы которого надо обсуждать на таких мероприятиях.

Впрочем, острых тем на конференции не поднимали.

Как заявила заведующая сектором этнографии Академии наук Чечни Залпа Берсанова, недопонимание и даже вооруженные столкновения между казаками и чеченцами остались в прошлом. Сейчас стоит задача «строить общий дом».

«Чеченское общество (а оно включает в себя всех жителей Чеченской Республики ‒ и русских, и казаков, и представителей других национальностей, которых на территории региона проживает более 40) должно развиваться дальше ‒ и, учитывая уроки прошлого, не допускать конфронтации, ‒ изложил суть речи Залпы Берсановой Валерий Салищев. ‒ Нужно сделать Чечню местом, комфортным для проживания любой нации, независимо от вероисповедания.

​

Заведующая сектором этнографии Академии наук Чечни Залпа Берсанова (справа). Фото: t-chagaeva.livejournal.com

Мне понравилось это выступление. В нем не было лакировки действительности, указывалось на ошибки, о которых надо помнить, чтобы они не повторялись».

Одной из основных целей моего нынешнего путешествия было общение с русскими, пережившими войну и оставшимися в Чечне. Случай свел меня с Александром Лысовым, казачьим атаманом легендарных Шелковской и Гребенской станиц. Мы сидели поздним вечером на подстанции, Александр хозяйскими жестами показывал на кнопки, приговаривая: "Если на эту нажать - вырубится свет во всей станице". Чеченец, который меня подвез, тактично вышел, и мы с атаманом побеседовали о том, как ему удалось выжить в Чечне и что представляет собой местное казачество.

- Как сейчас живут чеченские казаки?
- Внутри дух есть, а внешне – тихие, спокойные. Мне их образ жизни не нравится. Казаки должны быть дружнее, сплоченней. Есть небольшая церковь. Батюшка Амбросий приезжает. Попал сюда молодым, это его первое место службы. Молодец, его и чеченцы хвалят. Грамотный, интересный. Сам по происхождению казак, со Ставропольского края. Но, в основном, молиться старушки приходят.
- В чем отличие казаков от других русских?
- Вера почти одинаковая, но есть нюансы. Например, целовать священнику руку у нас не принято. Я лучше рясу поцелую, поскольку уважаю его сан. А рука… Один батюшка говорил: “Я на работе – священник, а потом – простой человек, которому ничто не чуждо”. Как такому руку целовать? Казацкие традиции есть, но отходят. Самая лучшая – посвящение в атаманы. На моем были атаманы Кизляра и всей Чечни. Заломили меня, и нагайкой три раза по спине – чтобы знал, каково это, прежде чем сам буду наказывать казаков. Но только бить никого не приходится, да и меня стукнули мягко. Еще мы отмечаем престольные праздники, День казачки, День Толстого. В Науре часто встречаемся, в Кизляре бывает казачий бал, очень красивый. На нем даже ногайцы-казаки бывают. Там и простые танцы, и лезгинка. Мы ведь тоже кавказцы.
- А повесть “Казаки” все читали?
- Нет, мало кто ее знает. Даже я не осилил. Мне скорее нравится песенка Павла Коровина про Толстого, на казачий манер.
- Что здесь происходило во время войны?
- Я тут с 1973 года живу. Как началась война, мог уехать, но решил – здесь моя мамка лежит, значит, и я останусь. Только дочек отправил – на всякий случай. Теперь одна на Кубани, другая – в Германии. В те времена страдали все, у кого нет защиты. Родственники есть – значит, все в порядке. У меня были друзья. К тому же, я здесь немножко известный. Ходил во время войны спокойно в любое время суток. Даже иногда в комендантский час. Всякое бывало, но обошлось. Может, Всевышний помог. Может, друзья.
- Почему тогда большинство русских покинуло Чечню?
- Во-первых, надо уметь дружить. Во-вторых, если хороший дом, понравился кому-то, могли прийти, напугать. Были даже убийства… А я слишком богато никогда не жил.
- Много здесь осталось русских?
- Теперь ни одной станицы нет, чтобы хоть четверть была. Разве что Червленая. Есть такие, где одна-две семьи. Больше старики.
- Проблемы с чеченцами бывают?
- Так, на бытовом уровне. Но в целом здесь лучше, чем в России. Можно спокойно машину на улице оставить, никто ее не тронет. Когда беда, люди всегда помогут. Бывают, конечно, и недовольные. Недавно чеченцы на христианском кладбище убирались, так среди русских крик поднялся – мол, дерево срубили. Нет чтобы самим сделать, зато как жаловаться на работу других – так первые. Еще тут бывает кровная месть. Даже если отсидел, все равно потом пристрелить могут. Недавно целая семья квартала три ползла по гравийке к дому родственников убитого. Простили. Многие до сих пор страшатся сюда приезжать, даже те, кто в Моздоке живет. Видимо, слухи ходят. А я не боюсь, что придут и мне по башке дадут. Смотреть надо не на национальность, а на то, как человек живет. Если достойно – отдай ему душу. На форумах я первое время вмешивался в споры о Чечне, потом перестал. Все равно там чистым не останешься. Что бы ни писал, не поверят. Им по фигу, что я, в отличие от них, здесь живу. У меня есть друг, вместе в детский сад ходили. Мечтали захватить на Каспии корабль и стать пиратами. Сейчас служит в Литве. Даже он мне не доверяет. Мол, все уехали, а ты остался. Как это может быть? Про меня всякие слухи ходили – и что я ваххабист, и что мусульманство принял…
- Здешний язык освоили?
- Чеченский я не понимаю. Так, чуть-чуть. Хотя многие говорят, что я только делаю вид. У знакомого жена и ее сестры даже между собой по-чеченски разговаривают. Моя дочка, которая в Германии, тоже его знает.
- Форма казацкая есть?
- Благодаря Рамзану Ахмадовичу (хитро улыбается), мы купили форму. Двадцать с лишним мундиров на два района.
- Стало быть, государство помогает?
- Не очень. Разве что с транспортом – на праздники ездить. С начальством у меня отношения не сложились. Ему надо, чтобы подлизывались, а я спорю. У нас здесь два казачества – реестровые, которые состоят на государственной службе, и общественные. Вдвоем мирно жить не получается.
- А разве реестровые сейчас существуют?
- Мы реестровые. Но как таковой службы у нас нет. Посчитали как баранов – и все.

Продолжение.
Часть 1 «Казаки-инородцы. Горцы Северного Кавказа» доступна по ссылке http://ksovd.ru/ksovd/380-kazaki-inorodcy-ch-1.html

Часть 2 «Казаки-инородцы. Осетины» доступна по ссылке

Мы уже отмечали, что казачество с самого начала своего появления было этнически неоднородным, а когда оно пришло на Кавказ, то в его ряды со временем вступали различные народы, проживающие на этой территории. На Кавказ казаки пришли (по различным источникам) в XV – XVI веках. Несмотря на то, что пришедших иногда встречали враждебными нападениями, со временем между коренным и вновь прибывшим населением все-таки устанавливались дружественные и даже родственные отношения.

Исторические документы дают множество примеров мирного сосуществования казаков и горцев. У казаков горцы перенимали современные (по тому времени) приёмы ведения своих хозяйств, культурно-бытовые навыки. В свою очередь, казаки перенимали многое и от горцев. От кабардинцев, чеченцев, дагестанцев и других горских народов заимствовали разведение лошадей, скота, конское снаряжение, национальную одежду, холодное оружие, двухколёсную арбу, разведение местных сортов плодовых культур, даже некоторые обычаи...

Казаки со временем стали не только дружить с горцами, но и создавать совместные семьи. Не случайно многие семьи терских казаков стали не просто считаться родственниками горцев, но и входить на правах ассоциированных членов в тейпы (у чеченцев). До настоящего времени сохранились хорошие отношения между казаками и чеченцами тейпов гуной и варандой. Эти тейпы долго не принимали мусульманства, уходили в горы. Чеченцы «окочены» входили в состав стражников в городе Терки-2, который после Астрахани считался самым крупным населённым пунктом на Северном Кавказе в XVII веке. В этом городе мирно жили казаки, кабардинцы (Черкасская слобода), чеченцы «окочены» (Окоцкая слобода), кумыки (Татарская слобода), Новокрещенская слобода, населённая горцами, принявшими христианство. Среди новокрещенцев были представители практически всех кавказских народов.

Гребенские казаки в начальный прихода на Кавказ обосновались на правом берегу р. Терек. Здесь по соседству проживали чеченцы. Прошло незначительное время, и между ними стали устанавливаться добрососедские, дружеские отношения. Особенно тесно сроднились с казаками представители чеченского тейпа гуной. Среди них был высокий процент смешанных браков. Прошло три-четыре поколения, и даже внешне гребенцов от чеченцев трудно было отличить.

«Среди терских казаков даже в типе их наружности проглядывают черты, общие с горцами; особенно характерны эти черты у казачек: наряду с лицом великорусской красавицы, круглым, румяным, мы встречаем продолговато-бледное, овальное личико с чеченской кровью», – писал один из современников Л.Н. Толстого.

Интересное наблюдение о смеси русской и чеченской крови оставил в 1915 году краевед Ф. С. Гребенец. Он так описывал женщину станицы Новогладковской: «Она приобрела легкий стан от кавказского горца, а от казака заимствовала рост, мускульную силу и трезвый характер русской женщины». По мнению этнографов, уже в начале XX века во многих женщинах гребенских казаков текла чеченская кровь.

С XVII столетия началась активная исламизация Чечни. Процесс этот проходил чрезвычайно болезненно, особенно для гунойцев. Одной из причин непринятия гунойцами ислама стали традиции ими «свиноедства», от которых многие не захотели отказываться. «Да, мы русские, - говорили они. – Мы едим свинью». Термины «русский», «христианин» и «свиноед» в те времена для чеченцев звучали как синонимы. Некоторые историки отмечали, что деление чеченцев на мусульман и немусульман было исключительно по признаку «свиноедения». Точно установлено, что чеченцы в XVI – XVII вв. целыми семьями и даже родами принимали христианство. Так они более органично вписывались в терский казачий этнос, а их потомки со временем становились уже полноценными казаками. Хотя история знает и обратный пример, когда гунойцы, уйдя в горы, приняли ислам.

Несмотря на это, они надолго сохранили знания о своих генеалогических корнях. Многие, несмотря на длительную Кавказскую войну, приезжали в станицы, так как и там проживали их родственники, не пожелавшие переселяться в горы. Среди казаков станицы Червлённой, по мнению исследователя Николая Кузина (1947 г.), проживали казаки-гунойцы с христианскими фамилиями: Гришины, Асташкины, Гулаевы, Денискины, Полушкины, Парамеровы, Фелипченкины, Кузины, Пронькины, Алёшечкины, Тихоновы, Митрошкины, Мищутишкины, Митюшкины, Хановы, Андрюшкины, Курносовы, Рогожины...

В Ставропольском крае создан «Культурный центр чеченцев и ингушей», который возглавляет потомок казаков-гунойцев Рамазан Атамович Дадаханов. Он никогда не скрывал свою родословную, связанную с терскими казаками, и гордился тем, что принадлежит к этому славному этносу.

Среди терских казаков в XVII в. селились грузины и армяне. Известно, что в 1682 году из Имеретии выехал в Россию со своей семьёй и многочисленной свитой царь Арчил, который искал убежище от преследования турецкого султана и персидского шаха. С этого времени начинаются переговоры между закавказскими правителями (Грузии и Армении) о желании значительной части населения грузин и армян переселиться в Россию. В 1722 году по указу Петра I была основана у устья р. Аграхань крепость Святой Крест. Сюда были переведены 1000 семей донских казаков и образовано Аграханское казачье войско. В 1724 году у крепости поселились 450 грузинских и армянских семей. Местность для крепости была выбрана неудачно, так как значительную её часть составляли болота и камыши. Среди казаков, переведённых с Дона, начались болезни, сопровождаемые большим количеством смертей.

По указу императрицы Анны Иоанновны крепость в 1735 г. была снесена, а население переведено в новую цитадель - Кизляр. Здесь было сформировано, наряду с Кизлярским казачьим войском, Терско-семейное казачье войско. Оно размещалось не только в Кизляре, но и в близлежащих станицах: Бороздинской, Дубовской, Каргалинской. Сюда же, под прикрытие казаков, перебрались грузины и армяне. Со временем грузины основали новое поселение и назвали его Сасоплы. Многие жители этого поселения захотели стать казаками. Их желание было удовлетворено, и поселение стало именоваться станицей Александро-Невской. В конце XIX века здесь насчитывалось свыше 120 дворов - поровну терских и грузинских казаков. По образу жизни грузины нисколько не отличались от родовых казаков. Грузины-казаки так же проходили в полку строевую службу четыре года, а затем дослуживали 21 год в станице. Многолетняя казацкая жизнь выработала из них особый казацкий тип, так что грузина от родового казака уже нельзя было отличить. В свободное от службы время они занимались скотоводством, хлебопашеством, виноградарством, виноделием. Грузинки также не отличались от казачек, как в одежде, так и внешне.

Терская область Кавказского края Российской империи, 1896 год. Генерализованный фрагмент «Карты Кавказского края» из «Кавказского календаря на 1897 год»

Часть грузин и армян со временем переселилась выше по Тереку, основав станицу Сарапани (н/в станица Шелкозаводская). Здесь был построен армянином Хастатовым шёлковый завод, который давал по шесть пудов тутовых коконов.

Прошло полтора века, и уже чисто грузинских фамилий среди этих казаков практически не встречалось; все они превратились в русские: Отиношвили стали Отиновыми, Шеншелишвили – Шеншиновыми, Китранишвили – Китраниными, а также Дубинковы, Карины, Дмитриевы, Бибилуровы и др., хотя встречались и чисто грузинские: Ломидзе, Алмадзе, Битадзе, Зедгенидзе, Суфрадзе.

Вместе с грузинами в казачьи общества вступали и армяне. Но их было гораздо меньше. Армяне в большинстве своём занимались торговлей. Для жизни и хозяйственной деятельности казаков торговля и снабжение армянами были крайне необходимыми, так как они большую часть своей жизни проводили на воинской службе.

Как казаки-грузины, так и армяне со временем становились видными офицерами, командирами не только казачьих, но и воинских подразделений.

Так, после окончания Ставропольского казачьего юнкерского училища грузины: Иван и Александр Чхеидзе, Пётр Орбелиани, Давид Бебутов, Давид и Семён Эристовы; армяне Николай Тер-Асатуров, Павел Мелик-Шахназаров стали видными командирами казачьих сотен, полков. Многие инородцы становились видными государственными деятелями и наказными атаманами казачьих войск.

Пожалуй, самый весомый вклад в жизнь российского казачества и в целом Российской империи внёс Михаил Тариэлович Лорис-Меликов.

Он родился в 1825 году в армянской семье. Его предки с XVI века владели городом Лори. Один из его предков, Назар Лорис-Меликов, вынужден был принять ислам. Позднее его потомки вернулись в лоно Армянской церкви и были наследственными приставами и князьями Лорийской степи. Лорис-Мелики входили в состав высшего грузинского дворянства и были внесены в VI часть родословной книги Тифлисской губернии. Отец Михаила жил в Тифлисе, вёл довольно значительную торговлю не только в России, но и за рубежом.

В 1836 году Лорис-Меликов М.Т. был определён в Московский Лазаревский институт восточных языков; с 1841 года учился в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в Санкт-Петербурге (Николаевское кавалерийское училище).

В 1847 году с чином поручика по особым поручениям состоял при главнокомандующем Кавказским корпусом князе Воронцове М.С. В том же году принимал участие в действиях русских войск в Малой Чечне. За проявленную храбрость и боевые способности награждён орденом св. Анны 4-й степени и золотой саблей с надписью «За храбрость».

В 1848 г. проявил героизм при взятии аула Гергебиль и был произведён за отличие в штабс-ротмистры. В 1851 году участвовал в большой зимней экспедиции на левом фланге Кавказской линии. В августе 1855 года М.Т. Лорис-Медликов был назначен состоящим по особым поручениям при новом главнокомандующем графе Н. Н. Муравьёве, командуя охотниками. После взятия Карса он был назначен начальником Карской области. В 1856 году Лорис-Меликов был произведён в генерал-майоры, а в 1858 году назначен начальником войск в Абхазии и инспектором линейных батальонов Кутаисского генерал-губернаторства. В 1859 году был командирован в Турцию для переговоров о принятии в пределы азиатской Турции горцев-переселенцев из Терской области. Эту миссию он успешно выполнил. Вскоре получил новое назначение - стал военным начальником Южного Дагестана и дербентским градоначальником.

В марте 1863 года был назначен начальником Терской области, командующим расположенными в ней войсками и наказным атаманом Терского казачьего войска. 17 апреля того же года произведён в генерал-лейтенанты.

Михаил Тариэлович Лорис-Меликов (справа)

Свыше 10 лет он исполнял эти обязанности и значительную часть своей деятельности обращал на внедрение порядка и спокойствия в среде горского населения области, продолжавшего ещё волноваться после недавнего покорения Кавказа. При этом попытки к открытым выступлениям против власти были очень скоро им прекращены. Помимо этого, за время его правления были освобождены от крепостной зависимости многие горцы Терской области, находившиеся во власти владетельных князей и других лиц, и вместе с тем разрешены многие сословные поземельные вопросы. Им было значительно увеличено число учебных заведений, причём М.Т. Лорис-Меликов на свои средства учредил ремесленное училище во Владикавказе.

10 августа 1865 года ему пожалован чин генерал-адъютанта, 17 апреля 1875 года он зачислен в Терское казачье войско с пожалованным званием «генерал от кавалерии» (самый высший казачий чин. – Авт.). Принимал самое активное участие в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., командовал корпусом. Под его командованием одержано несколько важных побед; взяты Карс и Эрзерум, которые позволили в скором времени заключить мир с Турцией. Именным Высочайшим указом от 17 апреля 1878 года командовавший действующим корпусом Кавказской армии, генерал-адъютант, генерал от кавалерии Михаил Тариэлович Лорис-Меликов был возведён в графское достоинство Российской империи.

С появлением в следующем 1879 году чумы в Ветлянке (Самарской губернии) Лорис-Меликов был назначен временным Астраханским, Саратовским и Самарским генерал-губернатором, с почти неограниченными полномочиями для борьбы с этоЙ опасной болезнью. И здесь Лорис-Меликов проявил свои незаурядные административные качества. Чума была укрощена.

7 апреля 1879 года был назначен временным генерал-губернатором Харьковской губернии и командующим войсками Харьковского военного округа. Исполняя обязанности харьковского генерал-губернатора, Лорис-Меликов заслужил уважение харьковчан тем, что не прибегал к огульным репрессиям. В феврале 1880 года назначен Главным начальником Верховной распорядительной комиссии, которая была наделена обширными полномочиями; с 3 марта - временным начальником III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии.

В целях сосредоточения в одних руках высшего заведования всеми органами, призванными к охранению государственного спокойствия, предложил упразднить III Отделение и передать все его дела и функции во вновь учрежденный Департамент полиции при Министерстве внутренних дел.

Михаил Тариэлович Лорис-Меликов

6 августа 1880 г. был назначен министром внутренних дел. В этом году предложил императору программу усовершенствования административной системы государства и изменения социально-экономической политики. Она была одобрена государем. После покушения на императора Александра II М.Т. Лорис-Меликов вышел в отставку и уехал за границу во Францию (в Ниццу) на лечение.

Скончался 12 декабря 1888 года в Ницце. Тело его было привезено в Тифлис, где и погребено в армянском Ванкском соборе. После разрушения этого собора в 1957 году прах Лорис-Меликова М.Т. и надгробие были перенесены во двор армянского собора Святого Георгия на Мейдане.

Атаманами Терского и Кубанского казачьих войск назначались и греки.

Христофор Егорович (правильно Георгиевич) Попандопуло первый наказной атаман ТКВ. Родился в дворянской греческой семье (выходец из знаменитого рода Демипианов). Окончил Орловское кадетское училище и зачислен в Ряжский полк, дислоцировавшийся в крепости Преградный стан, переведён в Крымский пехотный полк (1823), участвовал в штурме крепости Анапа (1829), служил в Тенгинском полку со штабом в станице Темнолесской. Принимал участие в походах против горцев. Майор (1842), адъютант для особых поручений в штабе командующего Кавказской линии. Подполковник(1844), командир 4-го батальона 1-й бригады Кавказского линейного казачьего войска (КЛКВ) (1846), полковник (1855), командир бригады КЛКВ, начальник штаба КЛКВ (1857-1859), генерал-майор (1859), начальник Терской области и наказной атаман ТКВ (1860). Произведён в генерал-лейтенанты (1865). В этом году вышел в отставку. Проживал в г. Ставрополе, являлся членом дворянского общества Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областей. Похоронен Попандопуло Х.Е. на Успенском кладбище г. Ставрополя.

Михаил Аргирьевич Цакни был назначен наказным атаманом Кубанского казачьего войска 3 февраля 1869 г. Он происходил из дворян Таврической губернии, службу начал в 1834 г. унтер-офицером в Нашенбургском пехотном полку, после расформирования которого служил в черноморских батальонах, а с 1850 г. штаб-офицером для особых поручений при начальнике Черноморской береговой линии... В 1861 г. М. А. Цакни - начальник штаба Кубанского казачьего войска, через год он становится помощником генерал-интенданта Кавказской армии, в 1865 г. - помощником начальника Кубанской области, а в 1870 году становится наказным атаманом Кубанского казачьего войска.

Христофор Егорович (Георгиевич) Попандопуло

В период его атаманства в 1870 г. было введено «Положение об общественном управлении в казачьих войсках», начаты первые работы по размежеванию земель и установлены формы земельной собственности, просуществовавшие до 1917 г. М.А. Цакни принимал также участие в составлении положения об освобождении зависимых сословий в горских обществах Кубанской области. Большую часть своих наград он получил именно за боевые заслуги.

Огромной заслугой казаков является то, что они, придя на Кавказ, смогли передать свои лучшие традиции хозяйствования, культуры северокавказским народам и глубоко воспринять лучшие черты их инородной жизни. Всё это позволило им не только жить в мире и дружбе, но и создавать совместные семьи. Роль казачества и кавказских народов в многовековой совместной жизни населения Юга России многогранна и многозначительна. Её необходимо изучать, популяризировать и стараться различными способами передавать молодому поколению.

Петр ФЕДОСОВ, кандидат исторических наук.

(Продолжение следует)

В казачество вступали представители многих народов. Но самое удивительное, что казаками становились те, с кем российские подданные вынуждены были вести непримиримую войну - чеченцы.

Обоюдное влияние

Быт казачества, заселявшего левый берег Терека с XVI века, во многом складывался под влиянием соседних горских народов - чеченцев, ингушей, кабардинцев. Например, казачьи избы мало чем отличались от горской сакли, особенно внутренним устройством и убранством. Живший в молодые годы в Чечне Лев Толстой писал, что гребенские (терские) казаки «устраивают свои жилища по чеченскому обычаю».

Горская одежда максимально приспособленная к местным условиям охотно была принята и освоена казаками. Обыденными для казака стали кавказская бурка, бешмет, папаха, башлык и черкеска. Они также с удовольствием украшали себя кавказским поясом, кинжалом и газырями с металлическими или серебряными наконечниками.

Российский писатель чеченского происхождения Герман Садулаев считает, что процесс взаимопроникновения казацкой и горской культур был взаимным. Так, по его мнению, спустившиеся с гор вайнахи именно у казаков научились ватажничеству, разбойным операциям и лихому молодечеству.

Породнились

Терские казаки уже с середины XVI столетия устанавливают добрососедские отношения с чеченцами. Живя бок о бок друг с другом иначе поступить было нельзя. Особенно близким для казаков оказался чеченский тейп варандой, часто принимавший крестьян, бежавших от крепостной зависимости. По свидетельству очевидцев, почти вся артиллерия имама Шамиля обслуживалась беглецами. Неслучайно и сегодня варандой называют «русским тейпом».

Но был и обратный процесс. Чеченцы, пытавшиеся скрыться от исламской экспансии, переправлялись через Терек и оказывались в казачьих селениях. Многие из них обосновались в станице Червленная (сегодня Шелковский район Чечни).
Терские казаки часто являлись кунаками чеченцев, они гордились такой дружбой и передавали ее из поколения в поколение. Толстой писал, что вплоть до второй половины XIX столетия «казацкие роды считались родством с чеченцами, у кого бабка, у кого тетка чеченка была».

Особенно тесно ассимилировались с казаками представители чеченского тейпа гуной, между ними традиционно был высокий процент смешанных браков. «Среди терских казаков даже в типе их наружности проглядывают черты, общие с горцами; особенно характерны эти черты у казачек: наряду с лицом великорусской красавицы, круглым, румяным, мы встречаем продолговато-бледное, овальное личико с чеченской кровью», - писал один из современников Толстого.

Интересное наблюдение о смеси русской и чеченской крови оставил в 1915 году краевед Ф. С. Гребенец. Он так описывал женщину станицы Новогладковской: «Она приобрела легкий стан от кавказского горца, а от казака заимствовала рост, мускульную силу и трезвый характер русской женщины». По мнению этнографов, в начале XX века практически в каждой новогладковской женщине текла чеченская кровь.

С XVII столетия началась активной исламизации Чечни. Источники отмечают, что процесс этот проходил чрезвычайно болезненно. Нередко дагестанские мюриды приказывали целыми селениями вырезать тех, кто противился воле Аллаха.
Многие чеченцы, не пожелавшие принимать новую веру, стали постепенно заселять свободные левобережные территории и окрестности терских поселений. Некоторые из них в итоге оказались основателями будущих казачьих станиц.

Так, основателем станицы Дубовской считается чеченец из тейпа садой по имени Дуба. Со временем многие левобережные села и пастбища сохранили древние чеченские названия.

Утихающие и вновь возобновляющиеся волны переселения продолжались вплоть до эпохи Петра I. К этому времени чеченцы вошли в тесное соприкосновение не только с бытом казаков, но и с обычаями христиан-староверов, с которыми были вынуждены покидать обжитые места правобережья Терека.

В начале XIX века уже непосредственно мусульманские старейшины способствовали выселению за Терек чеченцев, не желающих исполнять предписаний ислама. Находясь в положении мусульманских протестантов, они были чужими и среди христиан, и среди магометан. Единственным местом, где их прияли оказались казачьи станицы.

Одной из причин непринятия чеченцами ислама стали традиции свиноводства, от которых многие не захотели отказываться. «Да, мы русские», говорили они, - «мы едим свинью». Термины «русский», «христианин» и «свиноед» в те времена для чеченцев звучали как синонимы. Исследователь Александр Гапаев отмечает, что деление чеченцев на мусульман и немусульман было исключительно по признаку «свиноедения».

Точно установлено, чеченцы целыми семьями и даже родами принимали христианство - так они более органично вписывались в терский казачий этнос, а их потомки стали уже полноценными казаками. Хотя история знает и обратный пример, когда уже терцы обращались в ислам.

Об исламизации терских казаков, в частности, говорит историк Виталий Виноградов, который на научных конференциях и в печати неоднократно заявлял, что равнинная часть чеченской земли до «черных» гор исконно принадлежала русским. В доказательство он приводил то, что в селении Гуни проживают потомки терских казаков, которые в свое время приняли ислам и «очеченились».

Устойчивый этнос

Чеченский писатель Халид Ошаев вспоминал, как он в 20-х годах в качестве командующего для ликвидации «казачьих банд» был направлен на Левобережье Терека. Он тогда одним из первых обратил внимание на то, что пожилые казаки по-чеченски называют почти все местные старые топонимы.

Увлеченный Ошаев докопался до некоторых казачьих фамилий чеченского происхождения и через них добился свидания с лидерами «казачьих банд». На встрече советский командир объяснил, что среди казаков много его родственников и что ему не хочется проливать их кровь. В результате дискуссии «банда» оказалась расформирована. Тогда в ЧК возмущенные братанием Ошаева с «белоказачьими» бандами едва не расстреляли будущего писателя. Однако судьба оказалась благосклонна к нему.
Впоследствии став директором Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы Ошаев продолжал удивляться тому, что тюркские и русские названия полностью не вытеснили левобережные чеченские топонимы. Он, к примеру, заметил, что местечко Гунашка, многие казаки называли и по-ногайски - Карногай, и на русский лад - Черногай.
Объяснение этому может быть следующее. Оказаченные чеченцы были более адаптированы к местному климату, чем переселенцы из глубин России, среди которых фиксировался большой процент заболеваемости и смертности.

Отмечались случаи, когда почти все русское население, к примеру, Каргалинска, Кизляра, Святого Креста покидало уже обжитые места, спасаясь от болезней. А некоторые станицы, в их числе, Святой Крест, неоднократно подвергались полному опустошению. Это и способствовало устойчивости как нахской антропологии, так и преобладанию чеченской топонимики.

Не отличить

Казаки-гунойцы всегда хорошо знали свою родословную, и, приезжая в село Гуной, безошибочно показывали дома своих предков. Жители Гуноя расскажут туристам легенду о том, как исламскийпроповедник шейх Берса сбросил с горы гунойский котел со свининой (и покажут это место), после чего значительное количество представителей этого тейпа выселилось на Левобережье.

Сегодня родословные связи с казаками больше частью сохранили тейпы гуной и варандой. Только в одной станице Червленной в середине XX столетия проживало несколько десятков фамилий казаков гунойского происхождения, среди которых Гришины, Асташкины, Гулаевы, Денискины, Велик, Тилик, Полушкины, Тихоновы, Метрошкины, Рогожины.

Совместно с группой экспертов антропологом Л. П. Шерашидзе и этнографом И. М. Саидовым были обследованы терские казаки, расселившиеся от Алпатова до Кизляра. Ученые подтвердили их этнографическую и антропологическую близость чеченцам. Любопытно, что порой внешнее сходство представителей обоих этносов было настолько сильным, что исследователи не могли отличить чеченских детей от казачьих.